Драгоценности Парижа [СИ] - Юрий Иванов-Милюхин

Возле водопада девушки не оказалось, прячась за кустами, Панкрат осторожно продвинулся вокруг скалы на другую ее сторону, он знал, что Айсет, чтобы избежать случайных встреч и не привлекать лишнего внимания соплеменников, могла зайти за выступ и дожидаться встречи там. Знал и о том, что задерживаться у ручья надолго ей нельзя было ни в коем случае, чечены без промедления взялись бы за поиски девушки. Но и за выступом возлюбленной не было, она или раздумала убегать с Панкратом, тем самым нарушив данное ему слово, или в связи с убийством ее жениха в ауле началось тотальное расследование. Казак присел на отглаженную множеством подметок плиту, пристально всмотрелся в начало стежки, ведущей к саклям. Она походила на закиданный ветвями тоннель, лишь понизу вглубь леса убегал темный лаз. И вдруг где–то в середине тропы послышался стук камней, словно шедший — или спешащие — случайно поддал их носком обуви. Шум был таким кратковременным, что человек не военный не обратил бы на него внимания. Снова над лесом зависла тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев да переливчатым голосом ручья. Панкрат снял с плеча ружье, втерся в углубление в скале, ему почему–то расхотелось поспешить навстречу звукам, наоборот, что–то изнутри подтолкнуло его спрятаться. Внутренний голос оправдал себя, на площадку перед водопадом выскочил квадратный и коротконогий джигит при сабле, винтовке с пистолетом и кинжале, оглядевшись, он собрался было начать восхождение на вершину скалы, с которой окрестности просматривались как на ладони, за ним из зарослей выбежали больше десятка вооруженных до зубов человек. Казак мысленно помолился тому, что вовремя переплыл реку и приготовился к бою, он подумал о том, что в связи с последними событиями чечены решили перенести намаз на более позднее время или успели совершить его раньше. Планы рушились на глазах, заставляя в бессилии заскрипеть зубами. Меж тем один из отряда издал приглушенный гортанный возглас:

— Ирисхад, русские не станут прятаться в скалах, они их боятся, нам нужно проверить тропу к берегу реки, если неверные снова перешли на нашу сторону, то схоронились в камышах или нашли укрытие в лесу.

— Вагиф, убийцами моего двоюродного брата могли оказаться не русские солдаты, а казаки из станицы напротив, — попытался оправдать свои действия коротконогий. — А они лазают по скалам получше горных баранов.

— Казаки стараются следов не оставлять, и ты это знаешь не хуже меня, Ирисхад, — наставительным тоном сказал рослый чечен, скорее всего он был старшим в группе и теперь пытался образумить воспылавшего мщением соплеменника. — Пока ты доберешься до вершины, мы можем упустить время, а вместе с ним поганых гяуров, ведь они совершили убийство в период исполнения нами священного намаза, сейчас самая для них пора. До молитвы и после нее неверные к нам страшатся носа показать.

— Мой родственник допустил ошибку и поплатился за нее, нельзя прерывать хвалы господу даже во имя любви к женщине, — нехотя согласился квадратный. — Сегодня мы тоже отступили от правил, но причина очень веская, господь нас поймет. Аллах акбар.

Джигит воздел руки вверх, затем спустился со склона и присоединился к соплеменникам, вся группа скрылась в ведущем к реке другом тоннеле, так–же закрытом ветвями деревьев. Панкрат вздохнул, он подумал о том, что тоже, как и отец, нажил себе кровника, с которым придется повозиться основательно. А что тайное когда–нибудь станет явным, в этом сомнений быть не могло — слишком тесно жили друг с другом казаки и чечены. Он приладил винтовку между ногами, теперь о планах горцев и их маршруте ему стало известно из первых рук, когда вернется, нужно будет предупредить несущих службу на кордоне, чтобы в час намаза они не спешили трапезничать, а были готовы ко всему. Сейчас же объявилась возможность обойти их стороной, если они не надумали рассредоточить засады по всему берегу. Продвинувшись к водопаду, казак ладонями зачерпнул ледяной воды, омыл ею лицо и начал карабкаться на вершину скалы, необходимо было уточнить расположение сил противника, чтобы без приключений вернуться домой. Гора была невысокой, она представляла из себя массивный обломок от горной цепи, убегающей к ослепительно белым зимой и летом неприступным пикам. На верху между нагромождениями камней гулял жестокий ветер, заставивший поглубже натянуть папаху. Панкрат осмотрелся вокруг, внизу чернели крыши чеченских халуп, по улицам бродили старики, в пыли возились дети, за окраиной аула на лугу паслось стадо маленьких красноватых коров вперемежку с отарой овец. Он не знал, в какой сакле живет его возлюбленная и мучительно пытался отличить ее от остальных, крытых чаканом. Но все хаты были на одно лицо, даже печные трубы над ними представляли из себя равные конические воронки. Солнце перешло ту незримую черту, после которой ждать появления любимой у ручья представлялось бесполезным, скорее всего, в ауле или в ее семье произошло что–то из ряда вон выходящее. Казак покусал кончики усов, решил, что будет приходить к водопаду до тех пор, пока не выяснит причину. Он снова развернулся лицом к реке, с охотничей зоркостью отметил места, в которых спрятались чечены. Они не решались растянуться по берегу Терека, а старались держаться поближе друг к другу, проскочить сбоку такой засады не составляло больших проблем.

Панкрат собрался спускаться вниз, когда внимание привлек один из джигитов, он явно не желал сидеть в секрете, порываясь снова выйти на тропу к водопаду. Казак узнал в чечене двоюродного брата убитого им жениха Айсет, подивился чутью родственников, как две капли воды похожих друг на друга, вспомнил, как нелегко было ему управиться с первым. Медвежий выпестыш словно упреждал действия казака, успевая подготовиться к ним во всеоружии, его погубило лишь одно неверное движение. Вот и сейчас коротконогий, казалось, нутром ощущал, что за спиной у него прячется враг, не обращая внимания на подаваемые главарем знаки, он пропал в зарослях кустов. Казак засунул полы черкески за пояс и запрыгал по камням к основанию скалы. Квадратный джигит сам выбрал свою судьбу, оставалось помочь ему в этом выборе, тем более, что кровник все равно охотился бы за ним до конца своей жизни.

Под кроной мощного дуба сбоку тропы спокойно могло бы разместиться стадо диких свиней, наверное, по осени они наведывались сюда часто, потому что вокруг валялась только скрипучая скорлупа от желудей. Панкрат присел под стволом с замшелой корой, вытащил из ножен кинжал и прислушался. Где–то на подходе почудился звук осторожных шагов, видимо джигит, недавно прошедший этой дорогой, больше доверял собственной интуиции, нежели визуальным наблюдениям. Оценив во второй раз, с кем имеет дело, казак камышовой кошкой вскарабкался на зависшую над тропой толстую как дерево ветвь и постарался с нею слиться. Ждать появления чечена пришлось недолго, тот высунулся из–за кустарника, завертел короткой шеей вокруг, затем расставил ноги и замер на месте, не решаясь пойти дальше, у Панкрата закрались мысли о том, что так можно не добраться до дома. Если не получится убить противника сразу, его соплеменники мигом окажутся здесь, и тогда жизнь будет зависеть только от его величества случая. Между тем, квадратный джигит подергал горбатым носом, оторвав маленькие глазки от кустов по бокам дороги, поводил ими по ветвям деревьев. Казак затаил дыхание, он вспомнил, как когда–то с батякой они ставили силки на волка, а потом спрятались в буреломе и начали ждать. Зверь объявился быстро, потому что в тех местах чувствовал себя хозяином. Огромный волчара с подпалинами на мощной груди вел себя точно так–же, хотя ветер дул в обратную от него сторону. Не позарившись на свежие куски мяса, матерый хищник ушел своей дорогой и лишь года два спустя батяка достал его из ружья, но времени на того волка он тогда потратил достаточно.